5

Как-то захотелось написать повестушку о современных мальчишках. Чтоб и компьютерные игры, и приключения, а главное - пацаны были реальные, а не голубые волыновские мальчики, изъясняющиеся на высокие темы литературным слогом прошлого века. И вот родилось нечто, что я готов представить для развлечения общества. Осторожно, дети у меня говорят так, как в реальной жизни - то есть матом. Если вдуматься, то вся литература о детях совершенно фальшивая, ведь напиши, ЧТО дети думают, делают и говорят взаправду - моралисты описаются...

ПОВЕСТЬ О СОВРЕМЕННЫХ МАЛЬЧИШКАХ

Часть 1. ИГРА

Кабак был сырой и грязный, кислый запах немытого тела смешивался с ароматами перебродившего пива и несвежего жаренного мяса. Рожи были одна к одной – серая, нездоровая кожа, в сальные, нечесаные бороды. Судя по трубкам и наколкам, рыбаки. А может пираты. Или то и другое. Я оглянулся беспомощно – черт, там уверяли, что должны встретить. Не похоже, чтобы моя персона тут кому-то была интересна…Меня потянули за рукав.

– Эй, дядя!

Мальчишка, длинные сальные патлы, физиономия в темных подтеках, лохмотья. Только попрошаек мне сейчас и не хватало…

– Че вылупился? Дай мне динар и вали отсюда, пока цел. Я проводник, если что.

Я выложил на стол монету и ногтем послал ее в сторону оборвыша, тот проворно накрыл серебряный кружок грязной лапкой.

– Вон та дверь, дядя. Отойдешь в темноту и жди, я выйду…

На улице было тепло и влажно, сразу пробрала дрожь. Воняло нестерпимо и пронзительно, видимо, рыбный порт был рядом. Не могли подобрать место попристойней. Да и проводника…

– Не дрейфь, дядя, все будет заебись.

Я не заметил, как он выскользнул и оказался рядом – темное пятно с проблеском глаз в лунном свете.

– Идем, дядя.

– Я тебе не дядя, – мрачно пробурчал я, – что, постарше никого не нашли?

– Тут в проводниках одни мальчишки, – хмыкнул он, – хуля, мы в играх с пеленок. Взросляки ни хуя не тянут… Я, кстати, уже пятый уровень…

– А сколько всего?

– Кто ж их считал, – вздохнул он, – я бы сча седьмого был, да клиента гробанул. Он сам, сука, виноват, а мне срезали…

– Это плохо? – мы пробирались по чему-то жидкому и липкому, что здесь называлось улицей.

– Чего хорошего, мани не те, почти вдвое меньше. Родаки пилят тоже, что зазря время тут грохаю. Хотят меня на танцы отдать. Бальные. Но это точно мимо… Ни хуя у них не покатит.

Мне как-то было тяжело представить эту немытую шпану в реальном мире, чистенького и аккуратного, да еще в бальной зале.

– Давно работаешь?

– Второй год. Ваще-то пиздато. И деньга, и игра…

– Как совмещаешь-то со школой?

– Ты че, совсем лузер, первый раз?

– Ну.

– Бля, свезло. Тут время ни хуя не такое. Здесь месяц хуяришь, а тама минута проходит.

– Ты зачем так матюгаешься?

– Отрываюсь. Там-то нельзя. Тебя что, не прикалывает?

– Да нет, мне все равно.

– Ну и лады. Хорошо, что не мудак припизднутый. А то смотрю, пердун старый, бля, думаю, моральное хуйло. Ты не педик?

– Тебе-то что за дело? – слышать про старого пердуна было обидно, – Да и мал ты говорить про такое…

– Бля, если педик, тока ко мне не приставай, лады? Я тебе виртуала найду, заебись. Тута всякие есть. А за меня посадят.

– Я не педик, уймись.

– Ну и лады. Дядя. Значит девку. Если ты не импотент. У тебя как, еще стоит в твои семдесят семь?

– Мне пятьдесят пять.

– Ктоб мог подумать… Ты не боись, дядя. Нас отсюда не слышно. И не видно. Где слышно, я б материться стал? Такой бы штраф влепили, мудаебы. В общем, дела такие. Можем пойти в спецтрактир, как положено. Но я там не люблю. Во-первых, хуй закроешься – весь как под микроскопом. Да и хозяин – хуйло, агент. Если что не так, сразу стучит, мудило. А есть тут одна таверна, там у меня девка прикормлена. Шлюха. Я ей клиентов вожу. Заодно развлечешься. – он похабно хихикнул, – небось с голодухи яйца припухли? Я б сдох, если б был старпером.

Он был прав, и от этого стало совсем мерзко. Еще не хватало, что этот щенок мне поставлял девок.

– Не боись, все чисто, никто не в курсах. Я клиента не кидаю.

– У меня денег нет, так что пошли в твой спец…

– Не бзди, твое бабло у меня.

Как-то все это стало подозрительно.

– Ты что, процент имеешь с… этих услуг?

– А то.

– Зачем тебе местная валюта?

– Продам за реальные. Ты что, не знал?

– Нет.

– Лузер. Дядя.

– Перестань меня звать дядя.

– Ладно, будешь деда. Пришли, заходь…

Внутри было чистенько и даже уютно. А главное сухо и тепло. И была баня, и ужин на горячей сковороде, и комната с широченной кроватью. Мылись мы вместе, и я в неясном свете коптящей лампы рассмотрел его тощенькое тело. Два мощных, грубо заросших шрама, один на груди, как раз, где сердце. Второй на спине. И куча шрамиков поменьше. Длинные царапины, будто его хорошо протащили по гравию…

– Точно не педик? Тогда потри мне спину.

Он улегся на деревянный полок, подставив мне острые лопатки. Я осторожно стал водить мочалой, боясь ободрать присохшие кровяные коросточки.

– Ты че, как неживой? Три давай. Или массаж. Я пиздец массаж люблю…

– Кто тебя так?

– Я ж говорю, клиента гробанул. И себя – почти. За ноги привязали и за лошадью. Волоком. Не виртуалы, между прочим.

– Хочешь сказать…?

– Ну так… здесь стока дерьма собралось, ну до хуя, все дерьмо мира. Я про реалов. На самом деле, это по приколу, что ты деда и с комплексами. Я заебся с придурками – пиздец…





Постель была мягкая, даже как-то слишком, я утопал в ней как в теплой пене. Проводник лежал где-то рядом, но в темноте нельзя было увидеть даже его глаза. Перед этим он опять спросил, точно ли я не педик – и потом заявил, что тоже будет спать на кровати. Я не возражал, тем более ложе было широченное. От услуг дам я отказался наотрез, хотя оплатить все равно пришлось – никакая это была не таверна, а самый натуральный бордель. Впрочем, не низкого пошиба, судя по некоторым удобствам.

– Не спишь? – раздалось из темноты. Голос у него был низкий, с легкой хрипотцой, как у пропитого беспризорника.

– Не сплю.

– В первую ночь никто не спит… Давай болтать.

– Давай попробуем.

Мы помолчали. О чем говорить с этим пришельцем из другого мира было непонятно.

– Тебя зовут-то как?

– Здесь?

– И здесь. И там.

– Как там нельзя. Запрещено.

– А здесь?

– Мелкий. Малой. Кто как. Это из-за роста, ну и возраста.

Те скока?

– Одиннадцать. Ты ваще что хочешь?

– В смысле?

– Ну ты посмотреть или как?

– Посмотреть?

– Ну, развлечься. Бабы там, или казни позырить… Большинство сюда за этим. Тот, ну которого грохнули, он ваще тока казни хотел смотреть, ну и пытки. Если честно, он был слизняк, пиздец, такая гнида. Я эти казни не люблю, хоть и знаешь, что виртуалы, но все равно… А он всюду таскался, ему чем больше кровищи и кишок, тем кайфней. А потом захотел сам. Купил девчонку. Виртуалку, в лес поехали. Ну, он тока начал, а тут разъезд, Блюстители. Так они с ним сделали то, что он хотел с ней. А потом они и меня… Знали, что проводник, но все равно. Хотя я двоих ихних положил, прежде...

– И что сделали?

– Со мной? Или с этим?

– С обоими.

– Его на кол, а мне петельку за ноги прокатили за лошадкой. Видел шрамы?

– Да. Тебя… что, убили?

– Почти…

– Это больно?

– Нет, щекотно! Все как взаправде…

– И ты все равно… снова здесь?

– Это как наркота… тянет. Ладно, так че делать хошь?

– А что можно?

– Ну, из развлекух тут – бои этих… гладиаторов, сча в моде детские. Можешь ставки делать, можешь бойцов купить. Казни. Бордели всякие, хошь девочки, хошь мальчики, хошь козочки. Турниры. Театр, но это скукота…

– А не из развлекух?

– Ты пойми – пока в городе, тебя не тронут, тут реалов нельзя… А как за ворота – все. Тот дебил, ну клиент, которого пизданули… за ворота сунулся. Говорил я ему.

– Есть у меня шанс за воротами?

– Ваще-то есть, есть, если старших слушать будешь. Ты хоть и деда, а тока старший тута я…

– Кто спорит…

– Лады. Орден или бароны? Тока не говори, что в Блюстители, я их не терплю.

– Я не знаю, просто совсем не в курсе…

– Короче, есть герцог, он сча раздухарился против Северных Баронов. Можно к нему на службу, хоть ты и старый пень… Можа, покатишь в шпионы. Потом Орден, это религиозники. Там хорошо, что все боятся, но инквизиция, казни, проповеди, такая хуйня… если терпеливый, пойдет. Молиться там три раза, исповедь, хуе мое всякое. Пираты и прочие фрилансеры… но это вряд ли тебе пойдет…

– Как скажешь. Давай к герцогу.

– Да, блин, хлопотный ты, деда. Я как твои седины углядел, думал по бабам. Или педик. Работы никакой, один навар и проценты…

– Типа не рад?

– Не, если вправду, по нормальной работе соскучился, да и противно… По бабам мне водить клиента нельзя, типа мелкий. Дебилы, бля, че я там не знаю…

Мне стало смешно, и кажется я даже издал какой-то звук, когда давил в себе смех.

– Че ржешь? Думаешь, если мелкий, у меня этого не было? Здесь шлюх как грязи… Ты не курящий? А я подымить пиздец хочу… Ладно, я в окошко?

Шорох, потом скрипнуло окно и в его проеме возник силуэт, вспыхнула спичка, осветив на секунду длинные пряди, из-под которых блеснули темные глаза. Потом остался алый огонек, то вспыхивающий оранжевым, то тлеющий темно-вишневым уютным цветом.

– Откуда сигареты?

– Сиги сам кручу, а табак от матросов. Не мальборо, конечно… Хриплю, слышал? Это от табака ихнего.

– Там тоже куришь?

– Там балуюсь…

– Вином не балуешься?

– Я это, язвенник… На самом деле нам бухать нельзя, от этого тупеешь, потом ни хуя не сделать, если что. Ладно, давай спать, завтра рано попиздим.

Он скользнул под одеяло, завозился, а потом затих. Я лежал, таращась в чернильную тьму, и на душе было почему-то не весело, а тревожно. Казалось бы, попасть в Игру мечтает каждый пацан… Впрочем, была у меня мысль подарить этот счастливый билет. И подарил бы, да некому. Пенсия. Эй, пенсия, поберегись… Это во дворе, когда какой-нибудь волосатый в рваных джинсах несется на своем роллере по тротуару, где я бреду с дежурным батоном и пакетом молока. Эти розыгрыши корпорация стала проводить после наездов социальщиков и прочих моралистов. Мол, для богатеев только. Гнездо разврата и растления молодежи. Конечно, против Игры у них кишка тонка, но прогнули все же, стали один процент для неимущих и пенсионеров давать. Не так уж и мало, если подумать. Один из ста. Я бы продал свой шанс, да нельзя. Или играй, или пропадает. Да у многих и пропадало – кто из стариков захочет в этой подростковой тусне вариться? Любопытно стало, какие они сейчас? Ну и еще – тоска. Почти двадцать лет за бортом жизни, старые книги, старые фильмы… Странно было думать, что родился и вырос в мире, где не было компьютеров и мобильных. Что мобильных, телефона дома не было. И телевизора. Мамонт. Хотя здесь тоже нет ничего. Средневековье… Может мне тут и место?

– Деда…

– Да?

– А че ты средневековье взял?

– А что надо было?

– Этих.. Антиков. Ну греков-римлян. Или мушкетеров.

– А ты?

– Пацанов тока сюда берут. У антиков проводники старше, да и педоросня одна. Греки же. А у мушкетеров – в те времена пацанье уже по школам сидело. Тока в средние мы наравне со взросляками были. Ты про детский крестовый поход знаешь?

– Что-то слышал…

– Ну вот, мы тогда рулили. И еще в оруженосцах, пажах, служках. Ваще-то мы как проводники лучше.

– Хвастун…

– Нет!

– Да ладно, в бою наступят нечаянно – и мокрое место…

– Ну и дурак ты… Ладно, храпи давай, а то будешь как дохлая кура...



Городские ворота закрывались медленно, со скрипом и скрежетом. Я оглянулся на высокую, безмолвную стену и грубого камня и тяжелые, обитые мятым железом ворота. Тихо, долина спала, в недалекой деревушке подал голос петух. Ему ответил другой, а где-то далеко торопливо присоединился третий, спеша поприветствовать поднимающееся над горизонтом крутобокое солнце. Рыцарь из меня не вышел. Да и не мудрено, где уж таскать на себе 25 кило металлолома. А вот монах был вполне себе. Забавная штуковина – эти странствующие монахи, не дураки и выпить, и баб потискать в темном углу. Проводник стал служкой, и как-то очень естественно смотрелся в балахоне с капюшоном, из-под которого сосульками свисали лохмы и недобро посверкивали глаза. Дорога шла не на север, а на восток, хотя «раздухарившиеся» бароны и звались Северными. Была она чуть влажной от ночной росы, а потому мы шагали с двух сторон от обочины. Деревня осталась позади, окружавшие ее неширокие поля закончились, за оврагом начинался лес, отдававший Англией и картинками из исторического кино – гигантские дубы, густо покрытые курчавой листвой. Выехавший из леса небольшой отряд, блестевший полированной сталью, тоже был безумно красив на фоне средневековой дубравы…

…Удар плети рванул грудь, и долгие секунды существовала только боль… Я обнаружил, что валяюсь в грязи, головой в кучке лошадиного навоза, проводник дергал меня за плечо. Казалось, он что-то говорит, его губы двигались, однако в ушах звенела тишина…

– …ебанулся, ты че так на него уставился? Хорошо, что плетью, а не мечом въебал, пиздец. Чуть меня не уебал заодно. Ну, пиздееец, ты тупой…

– Ты не говорил, что смотреть нельзя…, – выдохнул я.

– Бля, сам допереть не смог? Ты кто ваще? Ты простолюдин, говно собачье! Знаешь, почему не мечом получил? Кровь потом оттирать ему было лениво…

– Ты ж говорил, церковников не трогают…

– Какой ты, бля, церковник? Из тебя церковник, как из меня портовая девка. Ты монах бродячий, ты что для церковников, что для рыцарей – перхоть подзалупная. Голову вниз, когда благородства едут, не смотреть и не пиздеть, яйцами не трясти, а лучше еще на коленочки упасть. Понял, дед придурошный?

Самое удивительное, что весь этот поток оскорбительных слов только веселил. Уж больно забавно смотрелся это клоп, матерящийся как та самая портовая шлюха, на которую в его разумении он совсем не был похож.

– Ты чего так распереживался?

– Тебя прибьют, деда, а мне отвечай, как клиента не сберег. Лучше б в городе остались, честное слово.

Где-то я все это уже читал, рыцари, простолюдины, не смотреть… Ну конечно, путешествие короля Артура и Янки в народ, Марк Твен. Похоже, этот мир строили в соответствии с приключенческими романами. С другой стороны, а как еще могли его строить? Грудь, однако, болело здорово.

– Много еще впереди сюрпризов?

– Будут. Ладно, не бзди, прорвемся…

– Прорвемся, скажут опера…

– Че?

– Это песенка, старая… Не обращай внимания.

– Тута на все надо обращать…

В лесу было прохладно, даже, пожалуй, холодно. И очень покойно, птицы звенели по-утреннему задорно. Мы шли молча, и я стал вспоминать, когда в последний раз был в лесу. Получалось, давно. Очень давно. Лет этак двадцать назад, когда еще не вышли из моды костры, котелки и гитары. Когда еще лес не свели под дачи и особняки. Пожалуй, скоро можно будет увидеть лес только вот в таких игрушках. Виртуальный лес. Правда, по всем параметрам сделано здорово. Даже птиц можно распознать по голосам, и птички все такие родные, знакомые. Зяблик. Мухоловка. Пеночка-весничка. Певчий дрозд. Беспокоится…

– Стой!

– Ты че, деда?

– Дрозды… там впереди, кто-то есть.

Первый раз мой малец взглянул на меня с некоторым оттенком уважения.

– Встань тут, я посмотрю… Без меня – ни гугу. Понял?

Он скользнул неслышно вдоль дороги и растворился в густом подлеске. Прошла минута, другая – и вдруг тихий, почти неслышный всхлип – будто кому-то зажали рот… Внутри что-то сорвалось, и я с грохотом и треском рванул сквозь кусты. Никого! Только еще колышется куст, и на нем… перелинка с капюшоном. Очень маленькая. Та самая. Казалось, в тишине я слышал бешенный стук своего сердца. Я задыхался – ведь не бегал уже лет этак десять.

– Че пыхтишь, как бегемот во время ебли? – раздалось сзади.

Мелкий, живой и вполне невредимый, выскользнул из ниоткуда.

– Сказали ж, стой… Блин, весь кайф распугал!

– Что это было?

– Да фрилансеры сраные, как тебя услышали, утекли… Думали верно, цельный отряд сюда попиздил. На носорогах. Я бы их разъеб и бабла бы словили… Пиздец, ты, дед, проблемный.

– Фрилансеры?

– Разбойнички. Два реала, два виртуала. Лохи, пидоры. Рот на нас раззявили, мудачье. Я б им туда хуев натолкал, если б не некоторые…

Я промолчал. Но этот фонтан неудержимого хвастовства начал доставать.



Мы сидели в темной деревенской харчевне, я наполнялся домашним вином и жаренной картошкой, глядя то в низкое окошко на темное небо, набухавшее тяжелой, красноватой луной, то на яркие языки пламени в очаге. В голове было тепло и пусто, ноги приятно гудели здоровой усталостью долгого похода. И ничего было не нужно, ничего не волновало и не тревожило…

– Я пойду огляжусь, а ты топай храпани.

Я ушел в «номер» – комната была неожиданно просторной и аккуратной для придорожного трактира. Мелкий хотел засунуть меня в какую-то конуру под лестницей, но я настоял на лучшем номере этой забегаловки. Надо заметить, что это удалось не без труда – мальчишка был отчаянно скуп. Но я понимал, что с непривычки надо отдохнуть хорошо – тем более, непонятно, когда еще придет такая возможность. Когда я разделся и собрался нырнуть в чистое и довольно просторное ложе, дверь отворилась и на пороге возникло милейшее создание с белокурыми локонами и голубыми глазами под аккуратным чепцом. Создание притворило дверь и улыбнулось. Пьяными глазами я смотрел, как оно раздевается… грудь соблазнительна, хоть и небольшая. Интересно, сколько ей лет? 13? 14?

Топот ног, свет факелов, возгласы «урод», «извращенец», «оторвать яйца»… Совершенно голый, задыхаясь от стыда, я пытаюсь отползти в угол, а темная масса, ощетинившись мясницкими ножами, вертелами, скалками и воняющая потом пополам с чесноком и перегаром уже рядом. И вдруг это темное, многорукое чудище замерло, затихло, попятилось и в ту же секунду что-то щелкнуло и дюжий, злобный урод ополз вниз. Я тупо уставился на стальной штырек, аккуратно вошедший ему в середину лба. Из-под штырька плеснуло кровью. Тонкая тень метнулась между мной и попятившейся толпой, легко плеснула рукой и еще один тяжело обрушился на пол… Через секунду комната была пуста, лишь две темные кучи, еще недавно бывшие людьми, недвижно остались на полу.

– Ну ты деда ебарь-террорист… Штаны натягивай . Пиздец ты проблемный…

Через полчаса мы сидели у тихого лесного костерка. Об удобной кровати и теплом одеяле теперь можно было лишь мечтать. Впрочем, одеяло-то мелкий «притырил»…

– Ты, если поебаться охота, мне скажи… Бля, они тебя под полную пизду подводили. Эта малолетка – реалка, загремел бы не тока здесь, но и там, тя на живца словили… я как чуял, что тухлятинкой от этой халупы воняет… номер ему пять звезд и хуй пососать на ночь… тебя за буржуя приняли… и лет двадцать на нарах схавал бы, раз мани нема... Мне теперь тоже, я же реалов грохнул, на глушняк. Блюстики не простят, отловят… Ладно, не бзди, деда, пробьемся.

– Спаибо, малыш.

– Сам малыш. Давай в одеялку дуй и сопи до утра в две дырки.

– А там… последствий не будет?

– Сдохли твои последствия. Реалов тока двое, я их двух положил…

Если интересно, что было дальше - пишите в комменты, опубликую.