0

0 В то время, как в рунете обсуждают бесчеловечное вскрытие львицы в Дании, в Москве спецназ преспокойно расстреливает на глазах детей целый зоопарк. Хочется вспомнить крылатое выражение про корову, которой бы стоило помолчать...

0

0

1

Было еще только без пятнадцати восемь или даже без двадцати, и вдруг зазвонил телефон. Маме и папе так рано никогда не звонили, а Машке иногда звонили. Поэтому она в одном чулке выбежала в коридор и схватила трубку.

-- Можно, пожалуйста, Гаврикову Машу? -- попросил вежливый, почти мужской голос. Машка могла бы побожиться, что не знала никого с таким вежливым голосом.

-- Я слушаю.

-- Машка, -- сказало в трубке и вздохнуло с облегчением (конечно, Коле нелегко было выговорить ту длинную вежливую фразу). -- Англичанка велела, чтоб ты принесла магник. Произношение записывать. К тебе сейчас Ряша зайдет...

0 Если ребенка постоянно дергать: «этого нельзя, и этого тоже…», то вскоре он превратится в запуганное существо с парализованной волей. А если ему будет позволено абсолютно все, то он превратится в маленького сатану. Поэтому в процессе воспитания дисциплины выбирайте золотую середину между готовностью понимать — и быть твердым, гибкостью — и непреклонностью.

Как не доводить до наказаний

Кто из нас в детстве не страдал от физических наказаний? Я думаю, что таких найдется не так много...

0 «Когда бесконечно долгое время система обучения остается неизменной, традиции в неприкосновенном виде передаются из поколения в поколение. Но, когда потребности в обучении быстро меняются, тем более если они успевают измениться при жизни поколения, становится все труднее разобраться, чему и как надо учить. Студенты жалуются на обилие ненужных, устаревших сведений, рушится авторитет старших. Учителя с отчаянием наблюдают за падением образовательных стандартов, возмущаются легкомыслием новых учеников. В этот переходный период и ученикам, и учителям важнее всего один навык — научиться учиться...

0 Дагмар Овербай была дочерью мелких фермеров-арендаторов (датск. indsidder). Первые преступления она начала совершать уже в возрасте 12 лет. Её поместили в исправительное учреждение, но через три года вернули к родителям, которые жили тогда в Орхусе. Дагмар Oвербай была пристроена на работу конторской служащей, но вскоре была обвинена в краже и впервые попала в тюрьму на острове Фюн в 1909 году. Позже она устроилась на работу в ресторан, где забеременела и родила своего первого ребёнка. Этот ребёнок умер при загадочных обстоятельствах. В последующие два года она родила двух детей от двух разных мужчин: агента, за которого на несколько месяцев в начале 1912 года вышла замуж, и подсобного рабочего с фермы. Второго из этих детей, как она впоследствии утверждала, она убила (то есть первое её убийство якобы было совершено в 1913 году). После того как она родила ещё одного ребенка, Овербай переехала в 1915 году в Копенгаген, где открыла кондитерскую. В Копенгагене она сошлась с кочегаром, от которого также имела ребёнка, но он умер от неизвестных причин. В итоге выжили только два её ребёнка, 1912 (Эрена Мария) и 1914 (Пауль) годов рождения...

0 ...Прежде канун Дня всех святых в Мейкомбе праздновали как придётся. Ребята развлекались кто как умел, а если одному вздумается куда-нибудь что-нибудь взгромоздить, ну, например, лёгкую коляску на крышу платной городской конюшни, в помощниках недостатка не было. Но родители решили, что в прошлом году, когда нарушен был покой мисс Тутти и мисс Фрутти, дело зашло уж слишком далеко.

Сёстры Барбер мисс Тутти и мисс Фрутти были старые девы, и жили они в единственном на весь Мейкомб доме с подвалом. Про них говорили, будто они из республиканцев, ведь они переселились к нам из Клентона, штат Алабама, в 1911 году. Их привычки всех нас удивляли, и никто не понимал, зачем им понадобился подвал, но он им понадобился и был вырыт, и остаток жизни они только и делали, что гоняли оттуда всё новые поколения юных мейкомбцев...

0

Первой куклой был отец, причем поломанной куклой: у всех пап были две руки, у Ромки – одна, точнее, одна с четвертинкой: когда жестикулировал – а свое легкое заикание он компенсировал жестикуляцией, – четвертинка тоже вступала в разговор, этакая группа поддержки левой.

До несчастья Ромка все свободное время проводил в бильярдных, поэтому рука сохранила пластичность и невероятную ловкость. Левой он подбрасывал луковицу, а остатком правой ловил ее где-то под мышкой – когда не бывал пьяным, само собой. А карты, карты! Как он сдавал их, тасовал и разбрасывал – двурукий позавидует! Огрызком правой мог размешивать, подвигать по столу… Аттракцион был жутковатым, но впечатляющим.

Он, между прочим, и плавал прекрасно: малой ручкой (Петя ненавидел слово «культя» и никогда его не произносил в отличие от издерганной и несдержанной на язык матери) загребал быстро-быстро, как маленьким моторчиком.