Вы никогда не задумывались, почему ребенок с такой легкостью и так быстро усваивает речь? Если вам доводилось учить иностранный язык, вы знаете насколько это сложно. Взрослый может истратить годы и даже десятилетия, но все равно никогда не сможет говорить на чужом языке с той же легкостью, как носитель языка. Даже если этому носителю всего семь лет. Освоение ребенком языка – тайна, до сих пор покрытая мраком, не смотря на все усилия исследователей в течении более, чем ста лет.

В 50-х годах прошлого века в моде была теория научения, предполагавшая, что язык усваивается путем тренировки. Последующие исследования показали, что дело вовсе не только в тренировке.

Одним из самых серьезных опровержений теории тренировки служат креольские языки, или креолы.

Во времена освоения Океании на плантации завозили огромное количество рабов, говоривших на совершенно непохожих языках и наречиях. Часто трудно было найти и двух человек, способных понять друг друга. Чтобы хоть как-то изъяснятся между собой и со своими хозяевами, рабы использовали пиджины – примитивные языки, лишенные грамматики, состоящие из 400-500 слов. «Моя твоя не понимай» - вот типичное выражение на пиджине. Рабы заводили семьи, однако в большинстве случаев муж и жена тоже изъяснялись на пиджине, так как происходили из разных племен, а то и из разных частей света. Но вот подросли дети – и это поразительно – они заговорили не на языке своих родителей, а создали новый язык – креольский, язык по своей сложности и красоте не уступающий ни одному из современных мировых. Сейчас существует масса креализованных языков, ставших национальными для бывших колоний. К примеру, на Новой Гвинее принят ток-пиксин, в Заире китуба (5 млн. говорящих), в Народной Республике Конго - мунукутуба. Всего в мире около 60 креолов, на которых изъясняется более 30 миллионов человек.

Если с ребенком не разговаривать в течении первых лет его жизни, он уже никогда не овладеет языком в совершенстве. Известно, что детей-маугли так и не удавалось научить говорить. В Америке один сумашедший в течении 13 лет держал дочку в подвале, привязанной к ночному горшку, а вместо общения лаял на нее. Когда ее удалось вызволить, она практически не разговаривала, а став взрослой путем длительного обучения она освоила около двух тысяч слов. С грамматикой у нее серьезные проблемы, говорит она на уровне 3-4-х летнего ребенка.

«Когда глухих младенцев воспитывают родители, употребляющие знаковый язык, дети научаются ему так же, как слышащие — вербальному языку. Но глухие дети, родившиеся не у глухих родителей — а таких большинство — часто не имеют доступа к носителям знакового языка, пока растут, и даже бывают от них насильственно изолированы педагогами, принадлежащими к "оралистической” традиции и заставляющими детей учиться чтению по губам и речи. (Большинство глухих людей приводят в ужас такие диктаторские методы.) Когда дети вырастают, они стремятся отыскать сообщества глухих и начинают осваивать знаковый язык, который преимущественно используется доступными им средствами коммуникации. Но часто бывает уже слишком поздно; им приходится сражаться со знаковым языком как со сложной интеллектуальной головоломкой, и это гораздо труднее, чем слышащим детям выучить иностранный язык. Их навыки заметно хуже, чем у тех глухих людей, которые выучили язык знаков, будучи детьми — так же, как взрослых иммигрантов выдают грамматические ошибки и акцент. Поскольку у глухих людей абсолютно нормальная нервная система, и они вырастают, не научаясь языку, их трудности свидетельствуют о том, что успешное усвоение языка должно происходить до определенного критического возраста в детстве.

Психолингвисты Дженни Синглтон и Элисса Ньюпорт работали с полностью глухим девятилетним мальчиком, которому они дали псевдоним Саймон, и его родителями, также глухими. Родители Саймона не учились языку знаков до 15 и 16 лет и, как следствие, усвоили его плохо. В ASL (Американский Язык Знаков), как и во многих языках, можно выделить тему предложения, поставив соответствующие слова в начало фразы и отметив их приставкой или суффиксом (в ASL — поднятыми бровями и подтянутым подбородком). Английское предложение Elvis I really like — приблизительный эквивалент этому. Однако родители Саймона редко используют эту конструкцию. Например, однажды отец Саймона пытался выразить такую мысль: My friend , he thought my second child was deaf . У него получилось My friend thought , my second child , he thought he was deaf — знаковый винегрет, который грубо нарушает не только грамматику ASL, но, по теории Хомского, и Универсальную Грамматику, которая управляет всеми естественными человеческими языками (ниже в этой главе мы увидим, почему). Родителям Саймона также не удалось освоить систему спряжения глаголов в ASL. В ASL глагол "дуть” обозначается раскрытой ладонью, которую держат горизонтально около рта (как струя воздуха). Любой глагол в ASL может быть изменен, чтобы показать, что действие длилось продолжительное время: на соответствующий знак накладывается дугообразное движение и быстро повторяется. Также можно изменить глагол, чтобы показать, что действие было приложено более чем к одному объекту (например, к нескольким свечам): знак заканчивается в одной точке пространства, затем повторяется, но заканчивается в другой точке пространства. Эти изменения можно скомбинировать двумя способами: "дуть” налево, затем направо, затем повторить это, или "дуть” дважды налево, затем дважды направо. В первом случае это будет значить "задувать свечи на одном пироге, потом на другом, потом снова на первом, потом снова на другом”, а во втором — "долго дуть на свечи на одном пироге, затем долго дуть на свечи на другом пироге”. Родители Саймона не используют эти элегантные комбинации правил. Они употребляют изменения глаголов беспорядочно и никогда не комбинируют два изменения одного глагола, хотя время от времени пользуются изменениями глагола отдельно, просто связывая их знаками типа "затем”. Во многих аспектах родители Саймона похожи на говорящих на пиджине.

Поразительно, что хотя Саймон не знаком с ASL иначе как в искаженной версии своих родителей, его собственные обозначения намного лучше, чем у них. Он без труда понимает предложения с перемещенной в начало фразы темой и, когда ему нужно описать события, увиденные на видеопленке, он использует изменения глаголов ASL практически безошибочно, даже если в предложении нужно совместить два из них в определенном порядке. Саймон был вынужден как-то заглушить неграмматический "шум” родителей. Он должен был выделить изменения глаголов, которые родители использовали несистематически, и переинтерпретировать их как обязательные. И ему надо было выделить скрытую, неосознанную логику в использовании двух разных изменений глагола в языке родителей и заново изобрести систему их сочетания в одном глаголе в определенном порядке, принятую в ASL. Превосходство Саймона над родителями — это пример креолизации языка одним реально существующим ребенком. В возрасте шести месяцев ребенок проходит через стадию лепета. Родители не обращают особого внимания – ну гукает младенец какие-то невразумительные звуки. Однако в это время малыш произносит все известные фонемы всех языков мира. Но уже к году фонетический запас резко сокращается, оставляя лишь фонемы родного языка, который ребенок слышит от родителей.» ( Из книги Стивена Пинкера «Язык как инстинкт»)

Действительно существует критический период освоения языка, и этот период. Когда исследовали студентов, чьи родители привезли их в другую страну детьми, выяснилось, что в полной мере, как родным, языком овладели лишь те, кто попал в новую языковую среду до семи лет. Чем позже начинает осваивать ребенок новый язык, тем хуже он владеет им став взрослым. Механизм исчезновения способности усвоения языка не слишком сложен – если в нужное время не задействованы группы языковых нейронов, управление ими захватывают соседние области мозга. Языковые нейроны навечно меняю свою специализацию. Совсем то же самое происходит со зрением – если по какой-либо причине сразу после рождения глаз не работает, то в дальнейшем видеть этим глазом невозможно – области мозга, ответственные за зрение глазом уже заняты другой работой.

Ноам Хомский предположил, что существуют врожденные структуры мозга, ответственные за освоение языка ребенком. Можно даже сказать -  языковый орган мозга. В этом органе заложена универсальная грамматика, способная приспособиться под любой из существующих языков. (Хомский разработал такую грамматику, что сделало его одним из самых известных лингвистов).

Теория Хомского подвергается резкой (и не заслуженной) критике эволюционистов. Дело в том, что возникновение такого «языкового органа» затруднительно объяснить естественным отбором. Но здесь, увы, некоторые ставят проблему с ног на голову, отвергая факты в угоду господствующей теории, в то время как необходимо менять теорию в соответствии с наблюдаемыми фактами.

Кстати, не следует считать, что языки цивилизованных народов – самые сложные. Многие туземные языки насчитывают десятки времен и тысячи глаголов, о которых мы и представления не имеем. Есть даже язык, который ни один взрослый освоить не может (в нем жуткие для нашего уха сочетания согласных), однако любой младенец справляется с этим языком без всяких усилий.