0 ОСКОЛКИ ПРОШЛОГО



Не стоит думать, что обряды возрастных инициаций канули в далекое прошлое или проводятся исключительно среди туземцев экзотических островов. Они были воссозданы в Советском государстве, Гитлеровской Германии и существуют по сей день в России. Пионерские отряды, детские турклубы, коммунарские организации, гитлерюгенд и современные скауты по своей сути не что иное, как слегка модифицированный институт социализации мальчиков первобытных племен.



ВВЕДЕНИЕ

В начале века Ван Геннеп (Van Gennep, 1909) предложил общий теоретический подход к изучению социальной функции обрядов инициации, выделив общие закономерности, которыми отмечена организация обрядов, вне зависимости от различий практикующих их племен. Во всех примитивных культурах существуют ритуальные церемонии, отмечающие переход к новой ступени взросления или к новому социальному статусу. Роль этих «обрядов перехода», как их называет Ван Геннеп, состоит в указании смены одного социального состояния другим, а их функции — в облегчении этого-перехода. Ван Геннеп отказывается от представлений, связывающих подростковые инициации с физиологической зрелостью, полагая, что скорее надо говорить именно о подростковых, а не о пубертатных обрядах, так как они имеют не физическое, а социальное значение. Функция подобных обрядов — обеспечение перехода подростка к социально признанному взрослому статусу.

Инициация вводила аборигена в сферу несравненно более сложных взаимоотношений, чем те, которые существовали в кругу непосвященных и к которым он привык с детства. Об обрядах инициации и об их значении в жизни мужчины-аборигена написано очень много. Здесь еще раз подчеркнем только самое главное для нас.

С началом инициации для мальчика начиналось систематическое, специально организованное обучение, и он впервые сталкивался с жестким принуждением. Как пишут Берндты, «ядро инициаций — организованное, обладающее своими собственными устоявшимися методами, воспитание мальчиков или юношей. Длительные, сложные, связанные с сильными потрясениями обряды формируют в молодом человеке те психические и волевые качества, которые считаются необходимыми для взрослого мужчины. Только пройдя такую суровую школу, человек может сделаться хранителем священных религиозных тайн и испытывать те чувства, которые лежат в основе единства и сплоченности группы».

Возрастных инициаций для девочек в древнем обществе не существовало. Немногочисленные и несложные обряды девочек (ритуальная дефлорация, клиторэктомия, и т.п.) были связаны с достижением половой зрелости и вступлением в брак, а не в постижении сакрального знания, воспитания характера и приобретения новых социальных прав.

ИССЛЕДОВАНИЕ

Советская неформальная педагогика имела очень большое сходство с ритуалами инициаций, особенно в объединениях, использовавших военизированные обряды. За основу исследования мною был взят отряд Каравелла, так он существует уже больше 50 лет и по нему доступно большое количество материалов. Что общего между педагогикой Каравеллы и методами воспитания в первобытных племенах? Давайте проведем сравнительный анализ.

В течении многих лет в отряде были почти только одни мальчики, что совершенно очевидно из отрядных фотографий. (Когда отрядом стала руководить женщина, девочек стало больше). Есть даже легенда, что раньше девочек в отряд не принимали, но потом одна девочка переоделась мальчиком и вступила в отряд.




В первобытном племени социализация девочки как мальчика невозможна. Зато существует социализация мальчика как девочки (иннуиты). Здесь довольно забавная аналогия - у иннуитов есть «третий пол» – юноша, выполняющий женские обязанности. В нашем же обществе приветствуется томбой – девчонка-сорванец, тоже своеобразное нарушение полоролевой идентичности.

Возрастные инициации начинаются в препубертатном возрасте, то есть в 10-12 лет, и именно этот возраст считается оптимальным для вступления новичков в детские объединения, что очевидно из объявлений о наборе.

Обряды инициаций знаменуют уход мальчика из-под женского и материнского влияния, приобретение независимости от семьи, в которой он рос с рождения. Совершенную аналогию мы видим и в отрядах неформальной педагогики. Из устава Каравелла:

«Ночью и днем, в любое время года, в любую погоду каждый из нас готов к выполнению задания редакции, пресс-центра и флотилии.

Я сделаю все, чтобы выполнить задание точно и в срок.

Я готов немедленно оставить все дела и мчаться на сигнал «Тревога». Такой сигнал никто никогда не имеет права подавать зря.»

Очевидно, что такие оправдания, как «мама не пустила» просто не принимаются. Невыполнение устава карается исключением из отряда. Надо понимать, что с точки зрения племени охотников-собирателей не может быть наказания страшнее – изгнание в первобытном обществе ведет к мучительной гибели. Как писал Клод Леви-Стросс, аборигены, даже каннибалы, никогда не могли принять нашей идеи изоляции от общества в тюрьмах и лагерях – она казалась им вопиюще отвратительной.

Мы видим, что с момента вступления в отряд на ребенка накладываются вполне взрослые обязанности, невыполнение которых ведет к совсем не детскому наказанию. Далеко не любой взрослый сможет соответствовать этим требованиям.

Обряды инициаций тесно завязаны с ритуалами одежды и украшений. В большинстве племен маленькие дети вначале ходят голые, по достижении возраста первой ступени инициации мальчик получает право на передник из соломы, после прохождения испытаний – на фаллокрипт, пояс из коры, ритуальные татуировки, ношение боевой раскраски, соответствующей его социальному статусу.



Нечто весьма похожее есть во всех современных военизированных ритуалах. К примеру, в Каравелле новичок в течении месяца ходит в обычной (профанной) одежде (аналог хождения голым у первобытного племени), и, конечно, мечтает о форме. Через месяц, если неофит заслужит, ему вручается ремень, берет, галстук и погоны (сакральные предметы), и он получает право сшить и носить форму. Вначале неофиты должны носить только шорты, но по достижении 14 лет получают право на брюки. В дальнейшем появляются новые знаки отличия, символизирующие опыт и умения. За каждую парусную практику на берет добавляется звездочка, при росте социального статуса на погоны добавляются лычки, меняется звание (яхтенный матрос, подшкипер, капитан, инструктор, флаг-капитан и тд.).





Форма является сакральной. Из устава Каравеллы:

«Я буду с гордостью носить форму и знаки различия «Каравеллы», не обращая внимания на завистливые взгляды, насмешки и разговоры. Я не позволю никому грубо коснуться нашивок и значков пресс-центра и флотилии.»

В племенах прием в неофиты сопровождается ритуальными танцами и зрелищами, часто используют определенные сакральные места. В Каравелле прием новичков производится в торжественном построении, сопровождаемом барабанным боем, выносом знамени, парадным шагом, в качестве сакральных могут использоваться палубы кораблей или особые места – высокие берега рек, озер. Традиционно барабанщики проводят церемонию встречи рассвета.





Возрастные инициации связаны с прохождение тяжелых испытаний, как уж отмечалось выше. Например, у народов Австралии помимо обрезания неофиту выбивали зуб. В племенах охотников за головами мальчик, чтобы стать мужчиной, должен был отрезать голову врагу (в старые времена это действительно было опасной задачей, однако с приходом цивилизации обычай выродился, и теперь отец или дядя приводят ребенка к уже связанному и доставленному в деревню противнику). Конечно, далеко не все инициации столь жестоки, но все были связаны с доказательством мужественности. Несомненно, то же самое мы видим и в неформальной педагогике. Это трудные походы и тяжелые рюкзаки, парусные практики, турниры по фехтованию, археологические экспедиции – те мероприятия, где подросток несет взрослые обязанности и должен поступать как взрослый, так как иное опасно. В уставе Каравеллы читаем:

«Юнкор, внимание!

Ты вступаешь в отряд и принимаешь его устав. Сейчас тебе все кажется интересным: форма, блестящие нашивки, морские приборы, рассказы о походах и путешествиях, звон рапир.

Но запомни: жизнь в «Каравелле» - не праздник. Через две недели форма может надоесть, рапира покажется тяжелой, а летние плавания - далекими и несбыточными.

Будет трудно. Иногда будет очень трудно и очень неинтересно, потому что умение управлять парусами, умение владеть клинком требуют упорных занятий. А корреспондентские задания, которые ты будешь выполнять,- это всегда серьезная работа.

Иногда будет страшно. Могут найтись люди, которые по тупости или из-за зависти будут мешать твоей жизни в «Kapaвeллe». Тебе может показаться, что они больше и сильнее. Придется отстаивать честь пионерского галстука и отряда, честь знамен н законы «Каравеллы». Сможешь?

Подумай. Лучше отказаться сейчас, чем бросить отряд потом, испугавшись трудностей…»

Главным принципом первобытной педагогики было воспитание коллективиста, человека, ставящего цели и интересы своей группы выше личных, готового прийти на помощь товарищу в бою и в беде.

«Т. Эрнандес пишет, что дети аборигенов готовы отдать другим все, что бы у них не попросили, даже еду, которую приходится вынуть изо рта; он сам видел, как это делается ... Так закладывались психологические основы для последующего восприятия норм взаимопомощи.»

Неформальная педагогика, как правило, отводит коллективизму главное место в своей системе:

«Я буду помнить, что если в каком-то трудном деле, в борьбе один на один с опасностью или бедой я потерплю поражение, «Каравелла» придет на помощь. Если победа не по силам «Каравелле», помогут ее друзья.

Везде и всегда буду помнить, что я состою в «Каравелле», и никогда не сделаю ничего такого, что может подвести отряд.
Я могу поссориться с друзьями, обидеться на всех ребят, но даже в этом случае я не покину «Каравеллу» в трудном деле, походе или плавании, потому что это - предательство.»

Формирование образа врага было важнейшей целью первобытных народов. Как правило, для племени враг – это тот, кто живет за пределами деревни (мы произошли от солнечных лучей, они - из помета казуара). Конечно, мы находим аналогии и здесь, ибо где есть форма, должны быть и враги:

«Но вдруг среди ясных улыбок насуплено, узколобо
Лицо как бетонная глыба, глаза с беспокойством и злобой
Вот тут как на поле брани - шагай малыш и не бойся
Сейчас ты своим барабаном чье-то взорвал спокойствие
Смотрите, как злобно таращится, как голову прячет в плечи
Откуда здесь барабанщики? Им делать здесь вовсе нечего
И как их сюда пустили?
Пустили? А нас не пускали. На штурмы дворцов и бастилий,
Сквозь посвист убийственной стали всегда мы шагали без спросу
Стремительно и легко,
Лишь чуть позади знаменосцев, но чуть впереди штыков.
Не все пожары погасли, не все еще битвы закончены,
Кто-то на свете счастлив, а кто-то пока не очень.
И ходит над миром тревога, кругами как темная птица
Значит нужны барабаны, а кто-то их очень боится.
Кто? А те, чья совесть увязла в теплой сонливости,
Чья честность на крепком запоре, а сытость – взамен справедливости
Боитесь? Зажмите уши, запритесь в комнате душной,
И спрячьте на всякий случай головы под подушки.
Но только убежища нету от марша, как гром говорящего
Шагают по всей планете красные барабанщики!»

Как тут не вспомнить о людях из помета казуара!

Для Каравеллы враг – система, более конкретно – мир тупых и жестоких взрослых, еще более конкретно – школа, убивающая в ребенке человека. Образы злых училок и завучих в книжках основателя отряда Владислава Крапивина очень яркие, почти гротескные. Ну и бандиты, хапуги, бизнесмены вполне подходят на роль вражьей силы. Собственно, для создания товарищества, боевого братства враг необходим. В советские времена на эту же роль вполне годилась общественность – домкомовские и парткомовские бабушки, хорошо свернувшие кровь и руководителю, и его мальчишкам.



«Взяв в руки оружие, я буду помнить, что в нем заключена смерть. Поэтому я никогда не направлю даже незаряженное оружие на человека, не обнажу клинка против соперника, не защищенного маской, если только эти люди не будут настоящими и опасными врагами.»

Однако прохождения возрастных инициаций в древнем обществе было недостаточно для получения высокого социального статуса. Существовали ранговые и тайные мужские союзы, куда принимали далеко не всех, но о которых мечтал почти каждый.

Очень похожий институт мы находим и в Каравелле. Это своеобразный отряд в отряде, закрытая элитная группа барабанщиков, попасть в которую мечтает любой мальчишка, но куда принимают только самых самых. В 14 лет барабанщик покидает эту группу, и передает свой барабан преемнику, причем преемника выбирает сам. Самый высокий и почетный статус в группе барабанщиков у выводящего – барабанщика, шагающего впереди знамени. Отличительный знак барабанщика – шикарный аксельбант и значок, приколотый к воротнику (остальные носят значки традиционно).




В некоторых первобытных обществах дети элиты – вождей, шаманов – имеют наследственное право принадлежать к этим особым союзам. Аналогию находим в существовании резерва Каравеллы, куда с семи лет посвящают детей тех, кто отдал свою юность в отряду.

Сами по себе барабаны напоминают о культовых флейтах и гуделках племен Бороро и Баруйа – священных инструментах, о которых запрещено было знать женщинам и в тайну которых посвящали мальчиков во время инициаций. Как говорят в Кравелле, единственные постоянные члены группы барабанщиков – это сами барабаны, к ним относятся почти как к живым существам. Масса песен и легенд в Каравелле связана именно с барабанами и барабанщиками.

«Как бы крепко не спали мы, нам просыпаться первыми,
Маленьким барабанщикам, рыцарям ярых атак.
Это неправда, что маленьких смерть настигает реже
Ведь пулеметы режут часто у самой земли…»

Фольклором, легендами, мифами, верованиями пропитана вся жизнь первобытного общества. Основное, что усваивают неофиты в долгий период возрастных инициаций – это обряды, магические ритуалы, сакральные знания – вещи по сути бесполезные для непосредственного выживания, но необходимые для сплочения группы, осознания себя как единого группового целого. Никакого практического, профанного знания мальчикам не предают, это усваивается ими в повседневной жизни.





Надо заметить, что и в Каравелле передаются навыки и умения, абсолютно бесполезные в быту – управление парусным судном, фехтование, хождение строем. Это скорее сакральные знания, чем что-то необходимое для практического существования.

Что же касается мифологии, то в этом Каравелле древние племена могли бы даже позавидовать. Отряд буквально пропитан богатым творчеством своего Командора и Создателя. Тут и безлюдные пространства, населенные мифическими чуками и живыми скворечниками, и культ мальчиков Хранителей, и мальчишки-проводники, пересекающие и время, и пространство. Книги Крапивина в отряде читают и любят, хотя нам прекрасно известно насколько редко обращается к книгам современное юное поколение.

Несомненно, что отряд исповедует определенную сакральную идеологию, а именно культ дружбы, культ особых теплых взаимоотношений между мальчиками, исключающий насилие и грубость, столь типичные для школы и улицы.

Однако и здесь мы видим прямые аналогии с первобытными племенами. Современный американский антрополог Э. Монтэгю приложил массу усилий, доказывая, что агрессивное поведение - продукт культуры. Проведя исследования по антропологии детства у "мирных" народов (бушмены Кунг Ботсваны, эскимосы Аляски, семаи Малаккского полуострова, пигмеи мбути Заира, папуасы форе Новой Гвинеи), он попытался доказать, что в культурах, где агрессивное поведение детей не поощряется, оно отсутствует. Действительно, в процессе воспитания детей у этих народов стимулируются развитие дружелюбия, взаимопомощи, готовность к дележу, а любые конфликты между детьми старшие пытаются свести к шутке и игре. (М.Бутовская "Агрессия и примирение как проявление социальности у приматов и человека")

Есть и другое интересное сходство первобытного мира с мирами Крапивина. Как считают Горные Арапеши, не земля принадлежит людям, а люди земле. Если люди покинут землю своих предков, она осиротеет. «Как наша земля будет без нас?» - может воскликнуть арапеш.

Точно такую картину видим в повести «Лужайки, где пляшут скворечники». Герои врастают в Безлюдные Пустыри, и Пустыри уже без них не могут – пространства способны погибнуть, если кто-то покинет их. Земля воспринимается как живое существо, имеющая свою душу, свой разум, она населенное духами и мифическими существами, составляющими единый организм с пространством и временем.

Отсюда любовь к своей земле, особое отношение к ней. За своим миром надо ухаживать – очищать его от мусора, защищать от огня и тех, кто этот мир губит.

Древние племена были высокодемократичными системами (вождь – это отнюдь не князь и тем более не царь), каждый мужчина имел свой авторитет, причем даже не обязан был следовать решению большинства.

Конечно подняться до уровня первобытной демократии невозможно, но все же Каравелла имеет самоуправление, то есть старается использовать демократические принципы в своей жизни.

Нам известно, что когда численность древнего племени достигала некоторого предела (например, числа Данбара – 150 человек), это племя распадалось на две части, образуя почку – новое племя, которое основывало свое поселение. Часто эти племена оставались союзниками, хотя случалось становились и врагами.

Очень похожую картину мы видим и в Каравелле – неоднократно ее выпускники основывали свои отряды, и был даже один отряд, общение с которым отнюдь не приветствовалось:

«Клуб фехтовальщиков "Искра", г. Тюмень. Основан в 1989 году Александром Палкиным из "Каравеллы" после конфликта с Тягловым. Профиль - фехтование, журналистика, туризм, кино (видео).

Отряд "Всадники", г. Свердловск. Это отколовшаяся в конце семидесятых годов от "Каравеллы" часть ребят под руководством флагмана Сергея Цымбаленко. Профиль - фехтование, журналистика, Сказка, ролевые игры. Никаких конфликтов с "Каравеллой" у них не было. Отряды помогали друг другу. Из "Всадников" вышло несколько комсомольских работников, например Александр Школьник или сам Сергей Цымбаленко. В начале восьмидесятых, после ухода Цымбаленко на работу в ЦК ВЛКСМ, часть ребят перешла в "Каравеллу", а "Всадники" распались. (Ныне Цымбаленко руководит детским объединением ЮНПРЕСС)




Отряд "Легенда", г. Екатеринбург. Основан в 1985 году изгнанным из "Каравеллы" Олегом Денисенко. Профиль - журналистика, фехтование, история. Знаменит своими внутренними скандалами, происходящими непрерывно. Например, Совет отряда в 1989 году выгнал своего командира и создателя. По общему мнению, "Легенда" является "помойной ямой", куда берут всяких инструкторов и ребят, изгнанных из любых других отрядов. Решением совета "Каравеллы" в 1985 году, любые контакты с "Легендой" объявляются вне закона, и грозят "контактёру" неприятностями.



Источник: http://www.rusf.ru/tc/tc08/08otr3.htm

Отряд ставит просоциальные цели, то есть направленные на благо всего человечества (конечно так, как это благо понимают духовные лидеры отряда).

«Я вступлю в бой с любой несправедливостью, подлостью и жестокостью, где бы их ни встретил. Я не стану ждать, когда на защиту правды встанет кто-то раньше меня.»

Казалось бы, мы нашли принципиальное отличие от «примитивных» народов. Однако здесь нет отличия на самом деле – просто для первобытного охотника человечество не более, чем племя или союз племен. Например, в романе «Голубятне на желтой поляне» никому в голову не приходит думать о благе Тех, которые Велят - цивилизации инопланетных манекенов, заселивших землю. Мир раскрашен в два цвета, без полутонов – и у первобытных народов, и в книгах Командора, и в отряде. Вопрос только в том, где провести границу.

ВЫВОДЫ И ОБСУЖДЕНИЯ

Таким образом, вся система Каравеллы по сути повторяет принятую у первобытных народов. Конечно, возникает резонный вопрос – а зачем нам это возвращение назад, во времена каннибалов и охотников за головами? Нужны ли обществу формы воспитания, восстанавливающие методы примитивных племен?

Только не ждите, что я буду отвечать на этот вопрос. Он изначально поставлен неверно, так как мы не знаем и не можем знать, что нужно или не нужно человечеству. Хотя бы потому, что ничего не знаем ни о законах его развития, ни о целях существования.

Я лишь могу заметить, что замечательный американский этнограф Маргарет Мид постоянно ставила в пример педагогику племен Самоа и островов Адмиралтейства, сравнивая ее с американскими методами воспитания и социализации детей. И главным критерием здесь служит то, что дети в первобытном обществе, не смотря на все тяготы и опасности, были намного счастливее наших и не страдали от многих проблем, столь популярных в современной развитой цивилизации.

Почему так происходит? А дело в том, что у ребенка существуют выработанные миллионами лет эволюции природные биологические механизмы, направленные на познание мира и вхождение в общество, в котором он будет жить.

Формальная школьная педагогика идет в разрез с самой сущностью ребенка, подавляя все, что заложено природой.

"И сотворили Школу так, как велел им дьявол. Ребенок любит природу, поэтому его замкнули в четырех стенах. Ребенку нравится сознавать, что его работа имеет какой-то смысл, поэтому все устроили так, чтобы он не приносил никакой пользы. Он не может оставаться без движения – его принудили к неподвижности. Он любит работать руками, а его стали обучать теориям и идеям. Он любит говорить - ему приказали молчать. Он стремится понять - ему велели учить наизусть. Он хотел бы сам искать знания - ему они даются в готовом виде." Адольф Ферьер.

Неформальная напротив умело использует этот дар эволюции. Еще психиатр Андрей Личко выделил некоторые природные свойства подростка, назвав их реакциями. Реакция группирования – желание иметь группу верных друзей, хобби-реакция – стремление осваивать навыки и умения. К этому можно добавить тягу к равенству и справедливости, стремление найти взрослый идеал-эталон для подражания, стремление приносить пользу обществу, стремление стать взрослым и добиться уважение. Все это ребенок может найти в неформальной педагогике и всего этого мы лишаем его в нашей повседневной жизни.

И может быть мы потеряли многое, утратив свое культурное прошлое, заменив возрастные инициации пустым и мучительным школьным «образованием», калечащим души наших детей? Как сказал американский школьник Логан ЛаПлант, я просто хочу быть счастливым. Каравелла делает детей счастливее, и этого вполне достаточно.

Надо заметить, что счастливые дети всегда вызывали бурю ненависти в определенных слоях общества. Отрядам буквально приходилось воевать за свое существование. Не даром в той же песне о барабанщиках есть такие строки:

Горьким горнов молчанием будет слава пропета
Всем погибшим отрядам – маленьким кораблям.

Хотелось бы заметить, что институт инициации подростков не только естественный, созданный за миллионы лет эволюцией, метод воспитания и социализации. Похоже, что это единственный инструмент, которым в действительности можно изменить и личность ребенка, и общество. И это очень сильный инструмент. Настолько сильный, что им можно сделать с ребенком буквально все что угодно. Достаточно вспомнить гитлерюгенд, который по своим ритуалам и педагогическим задачам был чрезвычайно близок к неформальной отрядной педагогике. Стоит заметить, что следует быть ой как осторожным… Впрочем, когда инициация мальчиков становится государственной системой, она моментально вырождается, яркий пример – советские пионерия и комсомол.




Мы видим, что задачей первобытных педагогов было сделать из ребенка взрослого, человека, наделенного как ответственностью, так и правами. Для австралийцев одиннадцатилетний мальчик уже вполне самостоятельный человек, его ценность для общества высока, его гибель – трагедия (и его похоронят не как ребенка, а со всей сложной ритуаликой, как взрослого воина).




Современное западное общество не готово видеть такого повзрослевшего ребенка, ибо взрослость - это не только обязанности, но в первую очередь права. Миру, стремящемуся превратить детей в собственность родителей, воспринимающему ребенка как вещь, а не как личность - система, воспитывающая в детях взрослость, ответственность, взаимопомощь не нужна. Но нужен ли такой мир нам?

© Александр Дмитриев

Автор хотел бы выразить благодарность ребятам и взрослым из отряда Каравелла за консультации и материалы