Скончался Михаил Кордонский — известный одесский педагог, один из основателей неформальной социальной педагогики, журналист. Об этом сообщили друзья покойного. Ему было 62 года. Фото Глеба Игрунова Михаил Кордонский — педагог и журналист. А еще — социотехник, политолог, методист, социальный педагог, мастер всех компьютерных наук — от электроники до верстки книг и газет. А еще раньше — радиомастер. На все руки мастер в области развивающихся техник. Он и по жизни так — переходил все время к новому — надежно, последовательно, технологично. Так же технологично он подошел к освоению гитары. По резонансу. И заиграл несмотря на травму пальца, полученную в юности. Теория Ланцберга – Кордонского, на которой выросло не одно поколение неформальных педагогов, руководителей детских групп, клубов авторской песни и просто клубов, займет свое достойное место в истории ХХ – ХХI веков. Издано несколько версий книги о неформальной социотехнике и педагогике.
Миша для многих был человек-ориентир. Не пример, хотя и это тоже. Не просто учитель и друг, именно ориентир. Чтобы не потеряться. В последние годы в его квартире в Лунном переулке встречались ученики клубов разных систем, разных поколений, разных стран. Кто был далеко — выходил на связь по «Скайпу». Три кита педагогики Кордонского — искренность, ответственность, бескорыстие. Он и сам был таким. Несмотря на меняющиеся политики и политиков, в любом настроении и в любую погоду. Конечно, такие свобода и роскошь годятся только для неформальных систем, то есть для тех, кто сам строит свою жизнь и сам делает свой выбор. Миша Кордонский всегда жил именно так.
Раиса ГАЛЯС. *** О Мише Кордонском попросили что-нибудь сказать. Вчера не могла, да и сегодня трудно, поскольку повод кровоточит — а ведь два года назад, на его юбилее, долго и весело рассказывала в ресторане про юбиляра, как и прочие там, и песенки пела. Миша был в моей жизни почти всегда — с момента, когда я пришла в клуб авторской песни «Дельфиния» в подвальчик Дворца студентов, и меня познакомили с главным человеком — магнитофонщиком. И он легко и без лишних просьб переписывал на кассеты всё, до чего я, как молодой исполнитель, оказалась жадной. Помогал — с техникой, с ремонтом, со всем, до чего руки доходили — а работал он тогда в пункте ремонта бытовой аппаратуры, за углом от нас, на Ланжероновской. В гости нередко забегал, сидели на кухне. В гости всю жизнь он заходил чаще, чем я к нему. Приносил что-нибудь вкусное, сидели, болтали. Память вытаскивает и подсовывает сейчас для оплакивания не главное и масштабное — сколько учеников он воспитал и обучил профессии, не его социотехнические и журналистские проекты, а всякую мелкую чепуху — как я штопаю его шерстяной свитер, как мы говорим о всяком и разном. Даже интервью из наших разговоров получались. Больше всего говорили не о песне (тут всё просто: нравится — не нравится, и ты в курсе). Говорили о воспитании людьми других людей и что нужно, чтоб это получилось. О достоинстве и чести, о добре и зле. О том, как легко они смешиваются между собой. Да о чем только ни говорили... Помню, как Миша удивился, обнаружив у нас в доме воспитанником Аиста, который тоже в его клубе обретался. Ощущение родства, как бы ни различались наши взгляды — оно было всегда.
На юбилей Мишин приглашение получили не только я, но и каждый из моих детей и зять, и вспоминаются смешные мелочи — как Алиса с Яной возле этого кафе увидели ежика и затеяли его преподнести Мише, а Миша попросил их, чтоб этот его подарок остался бегать на воле... О том, что делал и сделал Миша — и в Одессе и в Туапсе, в те годы, что он жил там и участвовал в коммунарском движении — еще напишут много-много. Прежде всего — ученики, я не берусь сейчас даже прикинуть, сколько же людей он успел чему-то научить, мне кажется — что почти всех, кто рядом со мной. И я еще не понимаю, как теперь жить дальше, без возможности забежать к Мише или зазвать его к себе в гости, за чашкой кофе поговорить о том, что болит — и оно станет болеть меньше. Миша был агностиком, но иногда, предлагая поучаствовать в каком-то добром деле, говорил, что этим я приобретаю кусочек персонального места в раю. Уверена — места, застолбленного в раю его собственными делами, столько, что нам на всех хватит в гости приходить. Там много места, света и музыки. И всегда найдется чашечка хорошего кофе для каждого. Миша...
Ирина МОРОЗОВСКАЯ. Светлая память...
Источник: http://viknaodessa.od.ua/news/?news=97468
