0 Фёдор Сухов — выпускник ВТУ им. Б. Щукина, режиссёр и художественный руководитель «Театра на набережной», театральный педагог, автор методики «Открытый театр», лауреат звания «Учитель года России», член Союза кинематографистов, актёр театра и кино.

«Театр на набережной» — государственный образовательный центр и уникальный репертуарный театр-содружество детей и профессионалов-взрослых. Вот уже 33 года Фёдор Сухов работает с детьми, подростками и молодёжью в четырёх направлениях: образовательный, авторский, игровой и постановочный театр. Юные и молодые учатся здесь свободному, творческому и ответственному отношению к миру. А главное — исследуют, создают и играют спектакли на серьёзные, общечеловеческие темы вместе с мастерами своего дела — актёрами, режиссёрами, театральными педагогами.

Игровой театр возник в 90-х годах, когда я понял, что у детей должно быть своё пространство игры, ведь взрослые играют за деньги, а дети — потому что играть интересно. Я всегда говорил: можно иначе строить образовательный процесс. Детям доступно познание пространства драматического театра через игру, познание внутреннего мира человека и внешнего, взаимосвязи разных миров и возрастных групп. Но игра уводит в конкуренцию, и значит, мне нужно направить детей к сотворчеству. А лучший мотив, чтобы они вместе что-то создавали, — дарить это кому-то третьему, зрителю. Хочешь перестать думать о себе — начинай заботиться о других.

Передо мной задача — создавать такой репертуар, в котором дети будут уместны. То есть, нужна другая природа театра. Здесь дети играют самих себя. Ребёнку предложен театр, в котором он уникален.

Игровой театр имеет несколько особенностей. Первая из них — ты, педагог, находишься в том же пространстве риска, что и дети. Они рискуют, импровизируя, ты рискуешь хотя бы тем, что не знаешь точного сценария развития своего мастер-класса. Любой хороший обучающий врач ровно настолько интересен студентам, насколько он сам практикующий доктор. То есть ты в той же зоне риска. И на своем рубеже рискуешь не меньше, чем они на своём.



Мое мнение не важно. Я не строю домики, я — сажаю деревца. Творческий коллектив «Театра на набережной» я воспринимаю как экосистему. Моя задача — чтобы каждый ребёнок воспринимал связи так: «Я заинтересован в развитии моего партнера, потому что мы развиваемся вместе в этой связке. Мы с тобой конкурентны в той степени, в какой мы хотим сохранить наше целое».

Постановочный театр - это когда режиссёр авторитарно руководит творческим процессом. Дескать, мне приснился спектакль, я вижу всё в деталях и требую от всех реализации моего видения. Но если во взрослом театре, как в государстве, такая жёсткая схема работает, то в детском, корчаковском государстве, — она не работает. Нужно искать иной подход. Потому что дети не подписывали с тобой, взрослым, договор, у них нет мотивации, потребности и хитрости подчиняться. Заставляя их подчиняться, ты их готовишь в рабы прямо с первых дней. А родители в стороне тебе же аплодируют.

Централизованная образовательная система говорит ребёнку, что он видит, не спрашивая его согласия. И поэтому ребенок — нормальный, жизнеспособный — расслаивает свою жизнь. Он даёт взрослым, что они просят, а реальную жизнь живёт и воспринимает как хочет. Сперва у него три маски: для дома, для друзей, для учителей. Потом четыре, пять, он теряет свой центр окончательно. Система поддерживает и провоцирует это лицемерие. Поэтому у меня другой взгляд в педагогике. Это многоинтерпретационный взгляд на жизнь: каждый имеет право видеть мир по-своему.

Отсутствие у ребёнка проявленной творческой энергии, плодотворной, целостной, развиваемой в возрасте 10−12 лет, — это болезнь. Нормальная болезнь, увы. Просто есть ситуации, где нужно мануальное, хирургическое вмешательство, а где-то от терапии можно выздороветь. Но грустно видеть человека в 10 лет, который не способен породить ни одной своей мысли, не способен к открытому восприятию мира, которому уже отбили всё это, сделали типовым...

Для ребенка театр — инструмент познания мира. Для взрослого — инструмент заработка. Театр — очень мощная модель мира. Шекспир в этом смысле прав. Здесь и производство, и творчество, индивидуальность и коллективность, подчинение и свобода — всё вместе. Здесь представлены почти все спектры общественной и индивидуальной жизни.

Жизнь не заинтересована в постоянном и всеобъемлющем творческом процессе. Общество запустило промышленный маховик, его нужно обслуживать, а это огромное количество работы, далёкой от творчества. А творец — трудно манипулируем, трудно предугадываем. С ним нужно договариваться. Поэтому, я стараюсь быть полезным для детей в их жизнедвижении. Театр приводит их туда, где право выбора за ними, глубина за ними.

Творчество — это альтернативная жизнь, где, в отличие от биологической ткани, как ни странно, можно расширять территории. И этим противостоять жизни реальной. В творчестве может быть новый родитель, может быть новое сиротство. Ты можешь умереть как творческий персонаж в жизни раньше, чем ты умер как социальный персонаж.

Ключевой вопрос работы актера — вопрос проживания, принятия на себя очень мощных эмоциональных перегрузок. Очень неблагодарная профессия. Когда спрашивают, готовлю ли я в актеры-космонавты, — нет. Готовлю ли я к этим перегрузкам, — нет. Но я знаю, что жизнь может быть воспринята как некое творческое приглашение, каждодневный творческий вызов, в разных его проявлениях.

Вот ты одарен, у тебя есть нечто. Как значок скаута — мысль об одаренности обычно воспринимается ортодоксальной педагогикой именно так, как некий объектный, атрибутивный арсенал. Мой взгляд — процессный. Одаренность — это вовлеченность в процесс дарения. Ты можешь иметь очень много даров, но если ты их никому не даришь, то ты — бездарность в полном смысле. Я очень много одарённых бездарей видел. Они одарены, им много дано, но они не вовлечены в большой процесс дарения, не испытывают никакой потребности творческого диалога с окружающим миром.

Вдохновение актёра — это определённый способ бытия, когда у тебя есть, с одной стороны, свобода, с другой стороны, осознанность. Это близко к осознанному сновидению. Ты импровизационно свеж и восприимчив, как ребенок, четок, внятен, как взрослый, и мудр, гармоничен, целостен, как старик. Вдохновение — это состояние, когда в тебе сразу все возрасты, включая твою смерть.

Чужие люди доверили нам своих детей. Мы не должны замещать родителей. Мы не должны замещать школу. Единственное, что мы можем, очень точно сказал Януш Корчак: «Мы не даём вам Бога, ибо каждый должен обрести Его в своей душе сам. Мы не даём вам Родины, ибо Родину можно открыть для себя лишь трудом ума и сердца своего. Мы даже Любви вам не даём, потому что нет Любви без всепрощения, а всепрощение — это тяжкий крестный путь, который каждый ищет и проходит сам. Единственное, что мы вам даём, — это жажду лучшей жизни по правде и справедливости, которой нет, но которая когда-нибудь будет. И, может быть, эта жажда приведет вас к Богу, Родине и Любви».