0 У моего друга восемь детей и почти образцовая семья. Он внимательный и заботливый отец. Недавно он пожаловался, что когда у сыновей начинается переходный возраст, жизнь превращается в тихий кошмар.

Сказать, что возникают конфликты – это ничего не сказать. Лет этак с четырнадцати очередной сын посылает отца матом, может назвать пидором или еще похлеще. О послушании речь вообще не идет. Мой друг – человек интеллигентный, детей никогда не лупил. И что ему делать?

Ситуация совершенно типичная, не даром в психологии возникла байка об ужасном переходном возрасте. Конечно, не все доходят до такого накала страстей, когда отца посылают матом – все дети разные. Да и некоторые папы способны хорошенько начистить морду. Но в той или иной мере тяжелые конфликты с мальчиками в полных семьях бывают почти всегда.



А вот другой мой приятель развелся. Он любит своих сыновей, но видится с ними раз в неделю. Приезд отца – праздник. Для маленьких это поход в магазин детских игрушек, в парк аттракционов, поездка на рыбалку, в зоопарк. Но, конечно, дело вовсе не только в игрушках и прочих магазинных радостях. Отец в первую очередь – центр счастливых эмоций и веселого общения. Кстати, старший сын в том самом ужасном переходном возрасте, однако отца воспринимает скорее как взрослого друга. Приезжает к нему в гости, ценит отцовское мнение, обращается за помощью.

Интересно, что если мальчик растет только с матерью, то переходный возраст выражен слабо, часто его вообще не замечают.

И такая ситуация тоже типична. В чем же проблема?

Нам всем внушают семейные ценности. Семья – это ячейка общества, муж с женой должны вместе воспитывать детей, а потом коротать старость. Измена – нечто ужасное и недопустимое.



Беда в том, что мы не моногамный вид, как, скажем, скворцы, и даже не полигамный, как гориллы. Мы вообще по своей биологии не предназначены к семейной жизни. И миллионы лет ничего похожего на современную семью не было.

Конечно, отношения с самками у охотников-собирателей отличались от того, что можно увидеть у шимпанзе. Они более упорядочены. В основном, для предотвращения конфликтов и инцеста. Однако все же это совсем не та семья и не тот брак, что пропагандирует западная мораль.

Во-первых, измена не была чем-то исключительным, и права карать за нее у не было. Более того, в представлении аборигенов у ребенка могло быть несколько биологических отцов, ведь о зачатии, яйцеклетках и сперматозоидах первобытный человек не знал. Как считают туземцы, мужчина кормит эмбрион молоком пениса. Значит, если это будут делать несколько мужчин, то и отцов тоже несколько. Всех мужчин племени первобытный малыш зовет «папа», а женщин – «мама». Часто может вообще поменять семью, просто взять и уйти к новым родителям. Любой взрослый готов оказать ребенку помощь и поддержку.

В племени существует два социальных ядра, две «тусовки», мужская и женская. Женщины привязаны к дому, однако вместе работают, вместе занимаются сбором кореньев. Мужчины проводят время в своем мужском доме, закрытом клубе, куда вход женщинам запрещен под страхом группового насилия или смерти. Маленький мальчик растет среди женщин, но лет в семь-восемь происходит обряд «отнятия от матери». Дальше его воспитывают мужчины, руководя мальчишеской компанией. Пацаны постигают сакральные тайны мужской общины, проходят инициацию, становятся воинами и охотниками.

Семья же в классическом виде возникает вместе с земледелием, как некий трудовой союз, общее хозяйство. Она начинает четко прослеживаться уже у тех племен, где есть огороды и животноводство. Семья и крестьянское хозяйство слиты в одно целое. Дети здесь – работники, помощники в поле, на огороде, на ферме. Задача отца – передать свои уменья сыновьям, задача матери – сделать то же самое для дочерей.

Уничтожив крестьян, мы уничтожили и семью. Сейчас она держится на традиции и массированной пропаганде. Но гибель классической семьи неизбежна, что бы не кричали нам с церковных амвонов.

Да и весь аппарат западной пропаганды направлен на семейные ценности. Достаточно посмотреть американские фильмы семейного жанра. Как бедные детишки страдают от разводов, мечтают помирить родителей, ненавидят отцовских любовниц, стремятся иметь в семье папу. Все это такое же вранье, как советские киножурналы об успехах хлеборобов во времена всеобщего развала колхозов, поголовной халтуры, воровства и пьянства.

Кстати, ученые вынуждены были ввести для человека такое понятие, как последовательная моногамия. Мужчина на протяжении жизни заводит несколько временных семей, года на три-четыре. И это уже научный факт, а не измышления церковников, журналистов и режиссеров.

Суть же в простом – не бойтесь разводов, не страдайте о том, как же дети останутся без отца. Для сыновей отец в семье – в первую очередь доминантный самец, с которым приходится вступать в единоборство. Такому отцу очень часто обеспечены долгие годы вражды, до тех пор, пока мальчик не сможет покинуть постылый семейный очаг.

Зато папа на стороне вполне может стать другом и наставником, мужчиной, чей авторитет и пример для ребенка действительно важен. Конечно, при двух условиях – папа любит своих сыновей и действительно способен научить их чему-то. Покупкой игрушек и походами в кино тут не отделаетесь. Но разведенный отец действительно способен на многое.

Почему так?

Ну, во-первых, в этом случае отношения становятся необязательными, а потому их ценят и стараются не разрушить. Во-вторых, выключаются глубинные врожденные механизмы конкуренции с доминирующим самцом, из-под власти которого необходимо освободиться, утвердив свое собственное «Я», свой мужской авторитет. Вместо этого в вашем распоряжении окажется другой инстинкт, заставляющий мальчика искать идеал мужчины, которому надо подражать, у которого необходимо учиться и искать поддержку.

Поэтому не бойтесь разводиться, кто-то из семьи должен уйти. Отец или сын. Решайте сами…

Рекомендуем посмотреть великолепный канадский художественный фильм "К югу от луны" как раз по теме нашей статьи.